Зерна в мире достаточно, но многим странам его трудно купить - вице-президент Зернового союза
Продовольственные проблемы были в мире всегда. ФАО (продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН) готовит ежегодные доклады о ситуации в области борьбы с голодом и неполноценным питанием, отмечая постоянный рост абсолютного числа голодающих с 2014 года. В связи с этим ставится под сомнение возможность ликвидации голода к 2030 году, как предусмотрено целями в области устойчивого развития.
Но именно сейчас, на фоне событий на Украине и их последствий - санкций и логистических сбоев, заговорили о глобальном продовольственном кризисе. О том, насколько оправданы эти опасения, в чем истинные причины осложнения ситуации на продовольственном рынке и как это отразилось на российском АПК, в интервью "Интерфаксу" рассказал вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут.
- Мир напуган перспективой голода. Причем не только в странах, где население всегда недоедало. Так грозит миру глобальный продовольственный кризис или нет?
- Вообще вопрос о мировом продовольственном кризисе надо разделить на два. Это кризис недостаточного производства, недостаточных ресурсов продовольствия в глобальном масштабе - или это кризис, который касается значительной части населения планеты, исходя из ее доходов? С точки зрения глобальных ресурсов этот год явно непростой, урожай зерновых ожидается в мире поменьше. Но не скажу, что критично. Говорить, что "все пропало", оснований нет. Ресурсов достаточно. Того же зерна. Его запасы достаточны, и перекрыть возможный дефицит в 10-20 млн тонн, о которых говорится в последнее время, вообще-то не проблема.
При анализе нынешней ситуации надо исходить из некоторых исходных моментов этого кризиса. А они не в сегодняшнем дне.
Во-первых, следует говорить об аграрном технологическом кризисе в мире, который наблюдается последние лет пять. То есть нет притока новых технологий, которые были бы прорывными, позволили бы резко увеличить продуктивность. Производство пшеницы вообще стагнирует, урожайность глобально не растет, колеблется. К тому же этот кризис в значительной степени был связан с тем, что последние пять лет на глобальном рынке цены на зерновые стали ниже, чем они были в период с 2010 по 2014 годы. Приток денег в отрасль был меньше, соответственно, у фермеров было меньше ресурсов для расширения производства, повышения эффективности.
Следующим исходным моментом можно назвать то, что произошло перед пандемией и во время неё. Сейчас почему-то забыли про экономическую войну, которую развязали США против Китая в бытность президентом Трампа. Ограничения, высокие пошлины, встречные ограничения и т.д. Это тоже неплохо разогнало глобальные цены, по крайней мере, на кукурузу.
И самое тяжелое, с моей точки зрения, то, что в этот период, именно "благодаря" политике Трампа, по существу нивелировалась роль ВТО, которая должна была следить за равными правилами действия всех на рынке. А поскольку контроля не было, это позволило национальным правительствам расширять свободу действий, иногда не совсем в нужную сторону.
- Использование продукции сельского хозяйства на производство биотоплива можно отнести к причинам, усугубляющим положение на продовольственном рынке?
- Да, однако об этом в последнее время стараются не говорить, видимо, из-за любви к "зеленой" энергетике. Но по тем же данным ФАО, например, кукурузы на биотопливо используется 187 млн тонн, тот есть почти шестая часть мирового производства. Растительных масел - 32 млн тонн. В Европе это рапсовое, в Южной Азии - пальмовое масло. Каждая четвёртая тонна сахарного тростника используется для биотоплива.
На фоне роста цен на энергоресурсы биотопливо крайне привлекательно, потому что оно позволяет снижать издержки. Но общий расход, я посчитал, за десять лет вырос на 28%. А ведь это - изъятие продовольственных ресурсов. Как когда-то говорили: одна заправка спорткара биотопливом - это месяц еды тысячи человек в голодающих странах.
К тому же ситуация усугубляется глобальным потеплением. "Оно проявляется резким увеличением количества неблагоприятных погодных явлений - засухами, подтоплениями, ливнями и т.д. Причем получается так, что в основном удар как раз падает на страны Восточной Африки, части Южной Америки и Южной Азии, где население всегда недоедало.
Кроме того, надо признать, что запасы продовольственных ресурсов в мире в последние годы особенно-то не растут. Это опять же оказывает поддержку ценам. С точки зрения производителя и продавца это хорошо, значит, можно продать и заработать побольше. С точки зрения потребителя это трагично.
Год назад ФАО определила 47 стран, где есть существенные риски продовольственной безопасности. Основные - это Африка, это критическая зона, где масштабы голода вообще приобрели чудовищный размер. Там сейчас практически каждый пятый житель не получает полноценного питания, поскольку у него нет дохода для покупки продуктов.
- Рост цен на продовольствие стал особенно ощутим в период пандемии. Но тогда вопрос о глобальном продовольственном кризисе не поднимался так остро.
- Да, пандемия ударила по цепочкам поставок, удар был колоссальный. Пошло удорожание поставок, соответственно, начался период массового протекционизма. Безудержное вливание Западом в экономику денег, не обеспеченных товарными ресурсами, толкнуло цены вверх. Те, кто экспортирует, кое-что начали "прижимать". Другие отменяли ввозные пошлины и вместе с тем запрещали экспорт, чтобы насытить внутренние рынки. И, кроме того, все бросились формировать национальные запасы, потому что из-за разрушенных логистических цепочек возникали риски того, что можно чего-то недополучить.
Это, естественно, привело к росту цен, в первую очередь, на продовольствие. И одновременно резко увеличились масштабы бедности.
По данным ФАО, за 2020 год число голодающих выросло на 120 млн человек. За 2021 год, думаю, тоже примерно столько же. То есть мы вышли на огромные цифры людей, которые не получают полноценное питание из-за низких доходов. Подчеркну: не потому, что зерна нет, а потому, что его сложно купить.
- Что, на ваш взгляд, усугубило ситуацию сейчас, стало катализатором значительного ускорения роста цен?
- После выхода из пандемии к росту цен привели санкции. Их инициаторы, решив строго топнуть на Россию, как обычно, попали по граблям, получив соответствующий результат с головной болью для всех. Разрыв логистических цепочек теперь усугубился разрывом цепочек расчетов, финансовыми ограничениями. И кумулятивный эффект этих двух явлений привел к тому, что мировые цены на все просто рванули вверх с необычайной скоростью опять же из-за рисков того, что поставок не будет, что расчеты не смогут провести, и, соответственно, будут сорваны поставки.
Санкции направлены на то, чтобы запереть Россию, отгородить ее от глобального мира. Посмотрите - на продовольствие санкции не распространяются. Но реально они есть. Прежде всего, страховки грузов. Их цена поднялась до небес, потому что это риски. Одна из глобальных страховых компаний по морским перевозкам объявила о том, что вся акватория Российской Федерации - это зона боевых действий. Нет, она страхует. Но если с судном или с грузом что-то случится, то, соответственно, никакой страховки не будет. Это что, стимулирует торговлю? Это прямой тупик.
Кроме того, запрет на обслуживание российских судов в портах. То есть ни ремонт, ни пополнение воды и т.д. проводиться не могут. Но если это касается интересов инициаторов ограничений, то находится способ обхода санкций. Норвегия, к примеру, заявила, что российские суда с рыбой обслуживаться будут. Потому что половина белой рыбы, которую съедает Европа, идет из Норвегии, а половина ее - как раз то, что добыто российскими рыбаками.
Все это приводит к тому, что в этих условиях российское продовольствие, прежде всего зерно, реализуется с дисконтом. Это вообще-то говоря уже дискриминация. Дисконт по зерну составляет до $25, в отдельные периоды он доходил до $40. Это еще на фоне сумасшедшего роста фрахта. Был период, когда фрахт панамакса из Мексиканского залива до Египта соответствовал стоимости фрахта 5-тысячника из Ростова в Египет. Сравните расстояния. Да, сейчас цена фрахта снизилась, хотя все равно остается достаточно высокой.
К тому же действуют санкции на массу других вещей, от которых зависит снабжение продовольствием. Нам говорят: "Поставляйте!", но в санкционный список попали, к примеру, кассетные подшипники для железнодорожных вагонов. А как возить по территории России эти грузы? Мы - железнодорожная страна. Нет кассетных подшипников - не можем ремонтировать вагоны, не можем ремонтировать вагоны - соответственно, объем поставок сокращается. А санкции в нефтяной сфере. Это в том числе сокращение возможностей по производству топлива для сельского хозяйства и выполнения полевых сельскохозяйственных работ. Это тоже очевидно. Санкции против производителей удобрений по технологическому оборудованию - это вообще из разряда абсурда.
Россия может нарастить производство зерна и увеличить его поставки на мировой рынок. Мы, в принципе, единственная страна, которая может быстро и резко расширить посевные площади. Кстати, за десять лет посевные площади под пшеницей в мире уменьшились на 3 млн га. Мы можем при наличии ресурсов уже через год-другой нарастить эти 3 млн га и пополнить запасы мирового рынка. Это вполне реальная задача, никакой проблемы нет. Но для этого надо убрать санкции. Если какая-то часть технологической цепочки находится под санкциями, значит ограничены возможности производства конечного продукта. Он тогда по определению не может быть дешевым.
- Каковы в связи с этим перспективы российской продовольственной безопасности? Что будет с экспортом, с ценами?
- Мы себя прокормим. Мы можем, как крепость, закрыть ворота и никаких проблем с продовольствием не будет. Тем более что базовыми продуктами питания мы себя полностью обеспечиваем. К тому же и для экспорта, и для импорта есть и другие рынки, рынки так называемых дружественных стран.
Но, с другой стороны, мы же прекрасно понимаем, что надо развиваться в рамках глобального продовольственного процесса. Для расширения экспорта зерна, а значит и для развития всего сельского хозяйства, нам необходимо устойчивое развитие основных стран-покупателей. На ближайшую перспективу наш основной рынок для поставок зерна - страны Африки.
Если говорить о ценах, то действующая сейчас у нас система регулирования экспорта - это попытка "оторвать" внутренние цены от мировых. Правда, решение этой задачи в ее сегодняшнем виде несет очень серьезные риски для сельского хозяйства, потому что в этом случае снижаются стимулы к производству. В той ситуации, когда снижается доступность ресурсов, когда цены на все, что необходимо для производства продовольствия, тоже растут, а сельхозпроизводители недополучают доходы из-за экспортных пошлин, возникают риски снижения инвестиций, сокращения производства, особенно интенсивного.
Если экспортные пошлины на зерно, масличные, подсолнечное масло сохранять, то надо, положим, 80% от них отдавать производителям зерна и масличных, не "размазывая" по всему сельскому хозяйству - от разведения улиток до агротуризма. Вполне возможно отдавать под определенные условия, например, под увеличение урожайности. Не достиг - верни деньги. Или под условие направления этих денег на инвестиции, на закупку оборудования. Не обеспечил - верни. Я, вообще говоря, сомневаюсь в том, что крестьяне эти деньги будут тратить на предметы роскоши. Они явно не будут покупать часы "Картье" и страдать от того, что не могут менять "Лексус" каждые полгода. Они будут вкладывать деньги в развитие".
В ином случае та эмоциональная и психологическая депрессия, которая сейчас существует в сельском хозяйстве, будет только нарастать.
Зерна в мире достаточно, но многим странам его трудно купить - вице-президент Зернового союза
Продовольственные проблемы были в мире всегда. ФАО (продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН) готовит ежегодные доклады о ситуации в области борьбы с голодом и неполноценным питанием, отмечая постоянный рост абсолютного числа голодающих с 2014 года. В связи с этим ставится под сомнение возможность ликвидации голода к 2030 году, как предусмотрено целями в области устойчивого развития.
Но именно сейчас, на фоне событий на Украине и их последствий - санкций и логистических сбоев, заговорили о глобальном продовольственном кризисе. О том, насколько оправданы эти опасения, в чем истинные причины осложнения ситуации на продовольственном рынке и как это отразилось на российском АПК, в интервью "Интерфаксу" рассказал вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут.
- Мир напуган перспективой голода. Причем не только в странах, где население всегда недоедало. Так грозит миру глобальный продовольственный кризис или нет?
- Вообще вопрос о мировом продовольственном кризисе надо разделить на два. Это кризис недостаточного производства, недостаточных ресурсов продовольствия в глобальном масштабе - или это кризис, который касается значительной части населения планеты, исходя из ее доходов? С точки зрения глобальных ресурсов этот год явно непростой, урожай зерновых ожидается в мире поменьше. Но не скажу, что критично. Говорить, что "все пропало", оснований нет. Ресурсов достаточно. Того же зерна. Его запасы достаточны, и перекрыть возможный дефицит в 10-20 млн тонн, о которых говорится в последнее время, вообще-то не проблема.
При анализе нынешней ситуации надо исходить из некоторых исходных моментов этого кризиса. А они не в сегодняшнем дне.
Во-первых, следует говорить об аграрном технологическом кризисе в мире, который наблюдается последние лет пять. То есть нет притока новых технологий, которые были бы прорывными, позволили бы резко увеличить продуктивность. Производство пшеницы вообще стагнирует, урожайность глобально не растет, колеблется. К тому же этот кризис в значительной степени был связан с тем, что последние пять лет на глобальном рынке цены на зерновые стали ниже, чем они были в период с 2010 по 2014 годы. Приток денег в отрасль был меньше, соответственно, у фермеров было меньше ресурсов для расширения производства, повышения эффективности.
Следующим исходным моментом можно назвать то, что произошло перед пандемией и во время неё. Сейчас почему-то забыли про экономическую войну, которую развязали США против Китая в бытность президентом Трампа. Ограничения, высокие пошлины, встречные ограничения и т.д. Это тоже неплохо разогнало глобальные цены, по крайней мере, на кукурузу.
И самое тяжелое, с моей точки зрения, то, что в этот период, именно "благодаря" политике Трампа, по существу нивелировалась роль ВТО, которая должна была следить за равными правилами действия всех на рынке. А поскольку контроля не было, это позволило национальным правительствам расширять свободу действий, иногда не совсем в нужную сторону.
- Использование продукции сельского хозяйства на производство биотоплива можно отнести к причинам, усугубляющим положение на продовольственном рынке?
- Да, однако об этом в последнее время стараются не говорить, видимо, из-за любви к "зеленой" энергетике. Но по тем же данным ФАО, например, кукурузы на биотопливо используется 187 млн тонн, тот есть почти шестая часть мирового производства. Растительных масел - 32 млн тонн. В Европе это рапсовое, в Южной Азии - пальмовое масло. Каждая четвёртая тонна сахарного тростника используется для биотоплива.
На фоне роста цен на энергоресурсы биотопливо крайне привлекательно, потому что оно позволяет снижать издержки. Но общий расход, я посчитал, за десять лет вырос на 28%. А ведь это - изъятие продовольственных ресурсов. Как когда-то говорили: одна заправка спорткара биотопливом - это месяц еды тысячи человек в голодающих странах.
К тому же ситуация усугубляется глобальным потеплением. "Оно проявляется резким увеличением количества неблагоприятных погодных явлений - засухами, подтоплениями, ливнями и т.д. Причем получается так, что в основном удар как раз падает на страны Восточной Африки, части Южной Америки и Южной Азии, где население всегда недоедало.
Кроме того, надо признать, что запасы продовольственных ресурсов в мире в последние годы особенно-то не растут. Это опять же оказывает поддержку ценам. С точки зрения производителя и продавца это хорошо, значит, можно продать и заработать побольше. С точки зрения потребителя это трагично.
Год назад ФАО определила 47 стран, где есть существенные риски продовольственной безопасности. Основные - это Африка, это критическая зона, где масштабы голода вообще приобрели чудовищный размер. Там сейчас практически каждый пятый житель не получает полноценного питания, поскольку у него нет дохода для покупки продуктов.
- Рост цен на продовольствие стал особенно ощутим в период пандемии. Но тогда вопрос о глобальном продовольственном кризисе не поднимался так остро.
- Да, пандемия ударила по цепочкам поставок, удар был колоссальный. Пошло удорожание поставок, соответственно, начался период массового протекционизма. Безудержное вливание Западом в экономику денег, не обеспеченных товарными ресурсами, толкнуло цены вверх. Те, кто экспортирует, кое-что начали "прижимать". Другие отменяли ввозные пошлины и вместе с тем запрещали экспорт, чтобы насытить внутренние рынки. И, кроме того, все бросились формировать национальные запасы, потому что из-за разрушенных логистических цепочек возникали риски того, что можно чего-то недополучить.
Это, естественно, привело к росту цен, в первую очередь, на продовольствие. И одновременно резко увеличились масштабы бедности.
По данным ФАО, за 2020 год число голодающих выросло на 120 млн человек. За 2021 год, думаю, тоже примерно столько же. То есть мы вышли на огромные цифры людей, которые не получают полноценное питание из-за низких доходов. Подчеркну: не потому, что зерна нет, а потому, что его сложно купить.
- Что, на ваш взгляд, усугубило ситуацию сейчас, стало катализатором значительного ускорения роста цен?
- После выхода из пандемии к росту цен привели санкции. Их инициаторы, решив строго топнуть на Россию, как обычно, попали по граблям, получив соответствующий результат с головной болью для всех. Разрыв логистических цепочек теперь усугубился разрывом цепочек расчетов, финансовыми ограничениями. И кумулятивный эффект этих двух явлений привел к тому, что мировые цены на все просто рванули вверх с необычайной скоростью опять же из-за рисков того, что поставок не будет, что расчеты не смогут провести, и, соответственно, будут сорваны поставки.
Санкции направлены на то, чтобы запереть Россию, отгородить ее от глобального мира. Посмотрите - на продовольствие санкции не распространяются. Но реально они есть. Прежде всего, страховки грузов. Их цена поднялась до небес, потому что это риски. Одна из глобальных страховых компаний по морским перевозкам объявила о том, что вся акватория Российской Федерации - это зона боевых действий. Нет, она страхует. Но если с судном или с грузом что-то случится, то, соответственно, никакой страховки не будет. Это что, стимулирует торговлю? Это прямой тупик.
Кроме того, запрет на обслуживание российских судов в портах. То есть ни ремонт, ни пополнение воды и т.д. проводиться не могут. Но если это касается интересов инициаторов ограничений, то находится способ обхода санкций. Норвегия, к примеру, заявила, что российские суда с рыбой обслуживаться будут. Потому что половина белой рыбы, которую съедает Европа, идет из Норвегии, а половина ее - как раз то, что добыто российскими рыбаками.
Все это приводит к тому, что в этих условиях российское продовольствие, прежде всего зерно, реализуется с дисконтом. Это вообще-то говоря уже дискриминация. Дисконт по зерну составляет до $25, в отдельные периоды он доходил до $40. Это еще на фоне сумасшедшего роста фрахта. Был период, когда фрахт панамакса из Мексиканского залива до Египта соответствовал стоимости фрахта 5-тысячника из Ростова в Египет. Сравните расстояния. Да, сейчас цена фрахта снизилась, хотя все равно остается достаточно высокой.
К тому же действуют санкции на массу других вещей, от которых зависит снабжение продовольствием. Нам говорят: "Поставляйте!", но в санкционный список попали, к примеру, кассетные подшипники для железнодорожных вагонов. А как возить по территории России эти грузы? Мы - железнодорожная страна. Нет кассетных подшипников - не можем ремонтировать вагоны, не можем ремонтировать вагоны - соответственно, объем поставок сокращается. А санкции в нефтяной сфере. Это в том числе сокращение возможностей по производству топлива для сельского хозяйства и выполнения полевых сельскохозяйственных работ. Это тоже очевидно. Санкции против производителей удобрений по технологическому оборудованию - это вообще из разряда абсурда.
Россия может нарастить производство зерна и увеличить его поставки на мировой рынок. Мы, в принципе, единственная страна, которая может быстро и резко расширить посевные площади. Кстати, за десять лет посевные площади под пшеницей в мире уменьшились на 3 млн га. Мы можем при наличии ресурсов уже через год-другой нарастить эти 3 млн га и пополнить запасы мирового рынка. Это вполне реальная задача, никакой проблемы нет. Но для этого надо убрать санкции. Если какая-то часть технологической цепочки находится под санкциями, значит ограничены возможности производства конечного продукта. Он тогда по определению не может быть дешевым.
- Каковы в связи с этим перспективы российской продовольственной безопасности? Что будет с экспортом, с ценами?
- Мы себя прокормим. Мы можем, как крепость, закрыть ворота и никаких проблем с продовольствием не будет. Тем более что базовыми продуктами питания мы себя полностью обеспечиваем. К тому же и для экспорта, и для импорта есть и другие рынки, рынки так называемых дружественных стран.
Но, с другой стороны, мы же прекрасно понимаем, что надо развиваться в рамках глобального продовольственного процесса. Для расширения экспорта зерна, а значит и для развития всего сельского хозяйства, нам необходимо устойчивое развитие основных стран-покупателей. На ближайшую перспективу наш основной рынок для поставок зерна - страны Африки.
Если говорить о ценах, то действующая сейчас у нас система регулирования экспорта - это попытка "оторвать" внутренние цены от мировых. Правда, решение этой задачи в ее сегодняшнем виде несет очень серьезные риски для сельского хозяйства, потому что в этом случае снижаются стимулы к производству. В той ситуации, когда снижается доступность ресурсов, когда цены на все, что необходимо для производства продовольствия, тоже растут, а сельхозпроизводители недополучают доходы из-за экспортных пошлин, возникают риски снижения инвестиций, сокращения производства, особенно интенсивного.
Если экспортные пошлины на зерно, масличные, подсолнечное масло сохранять, то надо, положим, 80% от них отдавать производителям зерна и масличных, не "размазывая" по всему сельскому хозяйству - от разведения улиток до агротуризма. Вполне возможно отдавать под определенные условия, например, под увеличение урожайности. Не достиг - верни деньги. Или под условие направления этих денег на инвестиции, на закупку оборудования. Не обеспечил - верни. Я, вообще говоря, сомневаюсь в том, что крестьяне эти деньги будут тратить на предметы роскоши. Они явно не будут покупать часы "Картье" и страдать от того, что не могут менять "Лексус" каждые полгода. Они будут вкладывать деньги в развитие".
В ином случае та эмоциональная и психологическая депрессия, которая сейчас существует в сельском хозяйстве, будет только нарастать.
Новости по теме: